— Ты уже который раз пытаешься сказать, что произошло, а сам все вокруг да около…

— Я сказал, что… ну, я сказал, что я сталкеров убивал. — Андрей опустил глаза.

— И?.. Ты же понимаешь, что этого нельзя было говорить?

— Они начали так смеяться, что мне стало совсем стыдно… В общем, пап, тебя в школу вызывают… — Сын наконец сказал то, что очень боялся произнести.

— Так, с этого надо было и начинать. За что?

— У одного мальчика перелом ключицы, один хромает, а один… пап, я не виноват, я даже не знал раньше, что такое энурез. Пап, это очень страшно? А то говорят, что из-за меня.

— Это как? Что ты сделал?!

— Ну как… Я взял стул в коридоре, отломал от него ножку и сказал, кто первый подойдет, тому я заеду. А они подумали, что я шучу.

— А Стасик этот? — Вадим был очень расстроен.

— Он, мне кажется, был очень рад… Он убежал, как только они перестали меня бить, а стояли вокруг и плакали.

— Как плакали?

— Ну, я не знаю, что там вышло. Все пацаны сначала налетели, типа темную сделать, кричали — темную ему! Ну, кучей завалить. А потом… несколько лежали, у одного сильно кровь текла из уха, а остальные плакали. А я виноват. И как можно темную делать, когда ты в школе? Это же надо одеяло на голову накинуть… — Андрей неожиданно проявил познания в такой далекой, как казалось, от него области.

— Так, Андрюша, давай договоримся, ты пока в школу не ходи, ну, завтра точно не ходи, я поговорю с учителями, и все уладится…

— Так завтра нет занятий, суббота же! — успокоил его сын.

— Ну, в понедельник не ходи…

— Пап, и в понедельник не надо идти, — мрачно произнес Андрей.

— Почему не надо? — почуял неладное Вадим.

— Школа сгорела… — Голос у мальчика дрогнул.

— С учителями? — У Вадима возникла очень слабая надежда.

— Да нет, — казалось, что Андрей говорил с сожалением. — Не вся… дверь и вестибюль только. Но пожарных вызывали, и теперь там на неделю проверки какие-то.

— Мальчики, почему вы как два кота возле отбивной? — Их разговор прервал веселый голос Вероники. — Словно шли и спорили о чем-то всю дорогу?

На следующий день Малахов первым делом связался с Германом.

— Ну что у нас? Удалось кого-нибудь вычислить? — Вадим присел на краешек своего стола.

— Мне кажется, что я вычислил несколько человек, совпадения по времени очень точные. — Тельбиз, когда работа у него ладилась и он был в нее полностью погружен, казался немножко отрешенным — смотрел растерянно, говорил возбужденно.

— Ты их постоянно отслеживаешь?

— Ну, не то чтобы постоянно, но в любой момент времени могу определить их местонахождение. — Герман довольно глянул Малахова.

— Это хорошо, надо подумать, как бы нам с ними встретиться. Ненавязчиво так, не спугнув. Но у меня к тебе еще одно дело, простое, как мне кажется.

— Ну, давай. — Гера немедленно достал из футляра свой неизменный планшетник, демонстрируя полную боевую готовность.

— У моего сына в классе учится мальчик, сирота. Утверждает, что его родители недавно погибли. А отец, вернее, отчим — сталкер. Ты можешь мне сейчас найти это дело в сети? Только учти, что фамилия у мальчика может быть другой, так что надо по обстоятельствам дела искать.

— Тебе сейчас или?.. — Тельбиз уже прикоснулся к экрану планшетника.

— Да можешь у себя, но есть еще одно… — остановил его Вадим.

Он достал из внутреннего кармана пиджака буклетик фонда помощи сталкерам.

— Посмотри, тут еще кто-то сталкерами интересуется. Мне все по этому фонду, хорошо?

— Я думаю, что через пятнадцать минут вся информация будет у меня.

— Ну, так сразу давай сюда. Обсудим.

Действительно, не прошло и пятнадцати минут, как Герман вернулся. Судя по довольному виду, он нашел нечто интересное.

— Итак, по порядку. Мальчик Стас или, точнее, Станислав Ревченко действительно пасынок сталкера Самбука, Юрия Ивановича Тарабрина. Действительно, мальчик живет сейчас у бабушки.

— Как погиб сталкер?

— Да ты должен помнить, мы знали об этом. Это тот случай, когда полиция обнаружила труп сталкера с типичными признаками смерти. Как после встречи с энампом. Не так, как погибли остальные. Жена Самбука, как ты можешь догадаться, скорее всего окончила свой жизненный путь на берегу Неглинки, где и остальные морфы.

— Может, в деле что-то об этом упоминается — мальчик не говорил, не было ли там еще кого-нибудь в момент гибели отчима?

— Я специально посмотрел. Нет, говорит, один был, — развел руками Герман.

— Да, придется мне с этим мальчиком поговорить лично. — Вадиму, судя по выражению лица, этого очень не хотелось.

— Так ты думаешь, — с удивлением глянул на Вадима Тельбиз, — этот пацан энамп?

— Я почти уверен, — кивнул Малахов. — По описаниям моего сына, мы имеем дело с настоящим сильным энампом. Маловероятно, что он никак не связан с их сообществом. В такие годы и такие таланты… Ну хорошо, а еще что новенького?

— Есть, есть еще новенькое и интересное! — жизнерадостно потер руки Тельбиз. — Этот самый фонд — обычный такой себе фонд. Вроде поиска финансирования для помощи бездомным поросятам. Новообразовавшееся бесприбыльное предприятие.

— А что тогда интересного в этом фонде?

— А самое интересное начинается, когда посмотришь на адрес штаб-квартиры этого фонда и сравнишь треки одного из тех, кого я недавно вычислил.

— Я понял, ты хочешь сказать, что один из потенциальных руководителей их организации…

— Да, именно — частый гость этого фонда. — Герман сиял.

— Значит, пора нам сделать взнос в фонд помощи поросятам. Насколько часто там бывает отслеженный тобой человек?

— Практически каждый день. С девяти утра.

— Тогда завтра в девять. У меня есть одна идея.

Глава двадцать четвертая

УАЗ припарковался за два квартала от фонда. Герман остался в машине для подстраховки. Вадим и Клава выглядели как вполне респектабельная бизнес-пара, желающая помочь бедным детям бедных сталкеров. Они важно подошли к цели по усеянному желтыми листьями тротуару. Фонд находился на первом этаже обычного жилого дома, в арендованной двухкомнатной квартире, приукрашенной евроремонтом до приличного вида.

— Мы бы хотели поговорить с вашим директором, — предупредила вопрос секретарши Клава.

— По какому вопросу? — Секретарша была вышколена и слегка нагловата. — Вы записывались?

— Мы хотим сделать взнос в ваш фонд, — ответила Клава и протянула изготовленную для этого случая визитку. — Я надеюсь, для этого нет необходимости стоять в очереди?

— Одну минутку.

Сразу посветлев лицом, девица воодушевленно упорхнула в глубь офиса.

— Владимир Константинович ждет вас, — с возрастающей любезностью сообщила секретарша через несколько секунд. — Кофе желаете? Или чай?

— Нет, спасибо, мы же по делу, — ответил Вадим с видом невероятно занятого бизнесмена.

Кабинет директора фонда, как было написано на двери, был обставлен скромно, по-спартански, без особых кожано-диванных изысков и шедевров аудиовизуальной техники. Однако в этом аскетизме угадывался строгий стиль хозяина и его любовь к очень качественной мебели.

— Очень, очень рад, — с запредельной искренностью на породистом лице произнес Владимир Константинович, встречая посетителей прямо на пороге кабинета. — Садитесь, пожалуйста!

— Мы очень заинтересовались вашим фондом, тем более что наша кампания всегда была известна своей благотворительной деятельностью, — начал Вадим отрепетированную речь. — Поэтому мы и пришли к вам.

— Да-да! Я много наслышан о вашей фирме. — Хозяин кабинета незаметно глянул на визитку, которую держал в руках. — Господин Нечаев. Ваша кампания «PrintProsto» — это известный помощник обездоленных.

— Мы бы хотели сначала узнать о целях вашего фонда, ну и об условиях спонсирования. — Клава достала из модной сумочки записную книжку в обложке с инкрустацией и приготовилась записывать.